"Какие композиторы оказали на Вас в молодости влияние как на музыканта?"Ответ:
"Отвечаю без колебаний - Шабрие, Сати, Равель и Стравинский".Вопрос:
"А каких композиторов Вы любите больше других?"Ответ:
"Я безумно эклектичен. Я люблю, в разной степени, конечно, но одинаково искренне, Монтеверди, Скарлатти, Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шопена, Вебера, Верди, Мусоргского, Дебюсси, Равеля, Бартока и так далее".Вопрос:
"Если бы Вы были приговорены к изгнанию на пустынный остров, произведения каких пяти поэтов Вы взяли бы с собой?"Ответ:
"Без колебаний - Ронсара, Лафонтена, Бодлера, Аполлинера и Элюара".Вопрос:
"А пять композиторов?"Ответ:
"Прежде всего, Моцарта, а затем - Шуберта, Шопена, Дебюсси и Стравинского".
"Да здравствуют подражатели, потому что благодаря им начинают искать что-то новое!"
"Почему бы Вам не положить на музыку одну из пьес Метерлинка?"Дебюсси согласился с ним и выбрал "Пеллеаса и Мелизанду". Так Эрик Сати стал как бы крестным отцом этого шедевра.
"Сати был странной личностью. Он никогда, ни зимой, ни летом, не расставался с котелком, который он весьма почитал, и с дождевым зонтиком, который он просто обожал. После смерти Сати, когда смогли, наконец, проникнуть в его комнату в Аркейе, на что при жизни Сати никто не отваживался, там обнаружили множество зонтиков; некоторые из них оставались еще в магазинной упаковке. Когда однажды спутник Сати по оплошности проткнул своим зонтиком зонт Сати, ему пришлось выслушать и "негодяя", и "невежу", и... "шпану".Сати даже летом очень редко расставался с широким плащом и заворачивался в него, как в купальный халат. Бородка, которую он заботливо подстригал, пенсне, которое он постоянно подносил к глазам величественным жестом, - вот некоторые характерные черточки этого странного человека...
Сати отличался крайней чистоплотностью. Он утверждал:
"Ванна - ни в коем случае! Хорошо можно вымыться только по частям! Я тру кожу пемзой: она проникает гораздо глубже, чем мыло..."На единственном пианино, которое обнаружили у Сати после его смерти, играть было абсолютно невозможно, и Брак [художник] купил его просто как реликвию".
"Морис Равель отказался от ордена "Почетного легиона", но все его творчество принимает его".
"Я был с детства страстным поклонником всех жанров поэзии и безудержно восхищался удивительным томиком Макса Жакоба "Рожок с игральными костями", который считаю одним из трех шедевров французских стихотворений в прозе. Два других - это "Парижский сплин" Бодлера и "Сезон в аду" Рембо. Причудливый сборник Макса Жакоба относится к числу источников того французского поэтического стиля, откуда вышел и сюрреализм, и стоящий намного ниже Жак Превер. Слава Аполлинера, вполне им заслуженная, очень часто затмевала славу Макса Жакоба, а ведь они попеременно влияли друг на друга, так же как Пикассо и Брак, в 1911 - 1913 годах".
"Здесь моя гостиная, а там у меня - спальня".У Макса была привычка буквально оглушать собеседника комплиментами, которыми он сыпал крайне неосмотрительно, думая при этом совсем о другом.