Однажды Ахматову вывезли на Щучье озеро из ее дачного дома в Комарово. В машине ее сопровождали два молодых поэта, Бобышев и Найман, а за рулем была Наталья Иосифовна Ильина. Анна Андреевна посидела на пенечке, Ильина побродила по берегу, а молодые люди искупались в озере. Когда все загрузились в автомобиль, Ильина стала разворачиваться, и тут вдруг заговорил Бобышев, но заговорил как-то медленно, с паузами и в несвойственном ему тоне. Смысл его речи сводился к тому, что он не позволяет себе даже в мыслях вмешиваться в процесс вождения автомобиля и т.д., но он только хочет любезно обратить внимание водителя, что заднее колесо, на котором он сидит, по-видимому, приближается к ...
Тут до Ильиной что-то дошло и она нажала на тормоз, а Найман закричал:
"Яма!"
Все, кроме А.А., выскочили из машины и увидели, что одно колесо автомобиля висит над метровой глубины ямой, а второе остановилось на самом краю. Когда машину с Ахматовой осторожно откатили от ямы, Найман поинтересовался у Бобышева, почему тот так длинно говорил. Но ответила Ахматова:
"Что за вопрос? Так человек устроен!"
Смеясь, Ахматова вспомнила, что однажды она похвалила при Бобышеве последние стихи Наймана. На что Бобышев угрюмо заметил:
"Я мог бы предъявить Толе ряд упреков".
А.А. закончила:
"И на том замолчал навеки".
3 марта А.А. со всеми предосторожностями доставили в подмосковный санаторий. Ахматова медленно поднялась по широким ступеням, которые полукругом вели к желтому зданию с колоннами, огляделась и тихо проговорила:
"L'anee derniere a Marienbad".
Роман Роб-Грийе "В прошлом году в Мариенбаде" был одной из последних книг, которые она прочитала.
Однажды Ахматова рассказала о жене Стравинского Вере, очень красивой женщине, известной в петербургском обществе под прозвищем Бяка. В эмиграции Вера открыла в Париже шляпную мастерскую. Если, примеряя перед зеркалом шляпу, клиентка начинала сомневаться, то Вера надевала шляпу на себя и спрашивала:
"Ну, как?"
После этого клиентка обычно убеждалась, что шляпа изумительно красива и платила деньги.
Ахматова рассказывала еще одну историю. В начале XX века у художника Коровина был роман с некой известной актрисой. Однажды он был у актрисы, когда к той без предупреждения явилась портниха Ломанова. Чтобы было понятно, поясню: представьте, что к вам домой неожиданно явился Кристиан Диор или Зайцев...
Актриса выбежала к портнихе полуодетой, объясняя это тем, что ее осматривает приехавший с визитом врач. Тут уже хозяйке было не до Коровина, примерка затянулась, и Коровину надоело ждать. Он неожиданно вышел к дамам в расстегнутой рубашке и с незавязанными шнурками. Актриса тут же нашлась:
"Доктор, что за шутки?"
Но эта история все-таки получила довольно широкую известность.
Ахматова вспоминала, что когда Гумилев был в Африке, она почти нигде не бывала, и лишь однажды заночевала у подруги. В эту ночь Гумилев и вернулся. Утром, увидев дома мужа, Ахматова стала оправдываться, что надо же такому случиться: первый раз за несколько месяцев не ночевала дома (а у подруги) - и именно сегодня. Выслушав все оправдания, Гумилев обронил:
"Вот так все вы, бабы, и попадаетесь!"
Когда Мандельштам написал стихи:
"Поляки! Я не вижу смысла в безумном подвиге стрелков", -
Ахматова несколько цинично прокомментировала их:
"Воевать поляки не умеют - но бунтова-ать!.."
Однажды в газете "Литературная Россия" напечатали стихи Ахматовой. "Передовая интеллигенция" стала осторожно и обиняком доводить до А.А. информацию о том, что она напрасно согласилась печатать свои стихи в такой
реакционной по сравнению с "Литературной" газете. Этим она, мол, играет на руку противникам прогресса. После одного такого разговора А.А. раздраженно сказала:
"Не печатают везде одинаково. Зачем я буду выискивать микроскопическую разницу, когда печатают?"
(Продолжение следует)
