Екатерина II: анекдоты об императрице и о временах ее царствования, вып. 1


Анекдоты № 377 от 04.11.2006 г.




Я его помню!

Однажды во дворце играли в карты. Был там и Е.А. Чертков (?-1797), один из участников переворота 1762 года. Платон Зубов, последний фаворит императрицы, играючи обнял его со словами:
"Ах ты, мой красавец!"
Чертков был уже в преклонных годах и очень дурен лицом, но нрав у него все еще был свирепый, и он повернулся к фавориту со словами:
"Я, сударь, своею фигурою фортуны себе не ищу!"
Все замерли, а Екатерина II, игравшая поблизости в карты, обернулась к Зубову:
"Вы не можете помнить Евграфа Александровича, а я его помню и могу вас уверить, что он был очень недурен".



Знай свой закон!

Как-то Екатерина II пригласила княгиню Дашкову в Эрмитаж. Та поинтересовалась у придворных, как они туда ходят, и ей ответили, что через алтарь. На следующий день Дашкова с 10-летним сыном зашла прямо в алтарь, объяснила сыну святость этого места и прошла с ним в Эрмитаж.

На следующий день придворные ожидали выхода императрицы. Вдруг Екатерина II буквально ворвалась в зал и с гневным видом направилась прямо к Дашковой. Та стала извиняться за свой вчерашний проступок, объясняя его своим незнанием о запрете женщинам входить в алтарь. Императрица ответила:

"Как вам не стыдно? Вы, русская, и не знаете своего закона. Священник принужден на вас мне жаловаться".
Княгиня Кочубей, выслушав этот анекдот, заметила, что Дашкова вошла, вероятно, в алтарь в качестве президента Русской академии.



Другое дело

Генерал Михаил Никитич Кречетников (1729-1793) был послан с поручениями в Польшу. По возвращении его приняла императрица. Кречетников стал излагать причины, по которым он не смог выполнить поручения императрицы, но та вдруг вспылила, не желала слушать никаких оправданий, и грозила генералу всяческими карами. Кречетников стоял ни жив, ни мертв.

Через несколько минут императрица успокоилась и снова обратилась к генералу за объяснениями:

"Скажите же мне, какие причины помешали вам исполнить мою волю?"
Кречетников стал повторять свои оправдания. Тогда императрица с совершенно спокойным видом заметила:
"Это дело другое. Зачем же ты мне тотчас этого не сказал?"



Первое лицо

В конце царствования Екатерины II гофмейстериной фрейлин, живших во дворце, была Екатерина Ивановна Вильде, женщина, как говорят, со странностями. В Николин день 1795 года она стала выговаривать фрейлинам, которые не были у обедни. Те стали возражать, что они не предполагали, что Николин день является большим праздником. На это госпожа Вильде воскликнула:
"Как, вы разве не знаете, кто такой св. Николай Чудотворец? Ведь он у Господа Бога то же самое, что Платон Александрович (Зубов) у матушки-императрицы – первое лицо".



До дрожи в пальцах

Граф Зубов был на 38 лет моложе императрицы, и его должность и усердие в ней были весьма щедро награждены. Тем не менее, позднее граф Зубов под пьяную руку часто рассказывал о том, что во время его занятий с императрицей у него от омерзения иногда дрожали ногти на пальцах.



Грамоте народа - нет!

Екатерина II отвергла представленный ей проект сельских училищ и написала московскому генерал-губернатору графу Петру Семеновичу Салтыкову (1698-1772):
"Господин фельдмаршал, простого народа учить не следует. Если он будет иметь столько же познаний, как Вы и я, то не станет уже нам повиноваться, как повинуется теперь".



На коронации спокойно

Князь Петр Владимирович Долгоруков (1816-1868) на основании изученных им документов утверждал, что при коронации Екатерины II в Москве обычных криков "ура" совершенно не раздавалось, и она была встречена с ледяной холодностью.



Единственный гений

Граф Петр Алексеевич Пален (1745-1826) как-то сказал своему племяннику О.Д. Шеппингу, что единственный гениальный человек, которого он знал, это князь Потемкин.



(Продолжение следует)