Уважаемые читатели! Боюсь, что у вас сложилось не совсем верное представление о причинах, которые привели Фридриха II в Палестину – я сужу об этом по вашим письмам. Поэтому я позволю себе вернуться во времени немного назад.
Во второй половине 1227 года султан Египта Малик аль-Камиль передал императору Фридриху II призыв к крестовому походу. Мусульманин зовёт императора! У аль-Камиля были свои резоны: он рассчитывал объединиться с силами императора и латинян в обмен на уступку Иерусалима и части Палестины. За это совместными усилиями они могли противостоять султану Сирии аль-Муаззаму, родному брату султана Египта.
Но на уступки аль-Камиль был согласен только в том случае, если император лично прибудет в Сирию и будет участвовать в борьбе с аль-Муаззамом, которому на самом деле и принадлежал Иерусалим.
На таких условиях было заключено соглашение между императором и аль-Камилем, и Фридрих II даже начал присылать в Палестину отдельные контингенты войск. Однако сам Фридрих II медлил с прибытием на Восток, а в ноябре 1227 года внезапно умер аль-Муаззам, что поставило под сомнение многие статьи договора с аль-Камилем.
Примерно в это же время (27 сентября 1227 года) папа Григорий IX отлучил Фридриха II от церкви. Папа был не только раздражён постоянными отсрочками императора, но ещё больше его пугала перспектива превращения христианского крестового похода во франко-мусульманский союз. "Франко" здесь стоит от общего названия всех европейцев на востоке.
Вот тут Фридрих II встрепенулся. Примириться или договриться с папой ему не удалось, так что несмотря на формальное запрещение папы Фридрих II всё-таки решил отправиться в крестовый поход.
Перед самым отплытием император распространил следующее заявление:
"В очередной раз демонстрируя очевидную беско¬нечность Нашей кротости, Мы идем даже дальше самых строгих требований, предъявляемых к Нашему импера¬торскому величеству. Недавно Мы предложили через Наших возлюбленных князей, досточтимого архиепископа Альберта Магдебургского, и двух судей Нашего двора, Наших специальных посланников в данных обстоятельствах самому Римскому священ¬нику выражение Нашего извинения, чтобы он Нам, по¬скольку Мы уже снарядились к крестовому походу для служения Иисусу Христу, не отказывал в подарке и милости своего благословения. Но он не принял сего ни под каким видом. Когда же архиепископ и Наши по¬сланники просили его назвать вид и способ извинения, устроивший бы его, он отказался ответить... Так знайте же со всей достоверностью: Мы с На¬шими кораблями и галерами, со славным сопровожде¬нием рыцарей и количеством бойцов под предводитель¬ством Христа, за чье дело отправляемся сражаться, сча¬стливо отплываем в Сирию из Бриндизи, поспешно и при благоприятном ветре".
Ответ папы был менее напыщенным и более кратким:
"Непонятно, чьему глупому совету он последовал или, лучше сказать, какая дьявольская хитрость соблазнила его без покаяния и отпущения грехов тайно покинуть порт Бриндизи, не зная с уверенностью, куда он идёт".
Фридрих II прекрасно знал, куда он шёл, но в отличие от своих предшественников император не слишком полагался на военную силу: к моменту его высадки в Акре 7 сентября 1228 года в распоряжении императора оказалось около полутора тысяч рыцарей и примерно десять тысяч пехотинцев. Это было всё, что он смог или захотел собрать.
Тамплиеры, госпитальеры и их союзники отказались присоединиться к императору, ссылаясь на запрет папы, и решили наблюдать за событиями на расстоянии, - чтобы не упустить своей выгоды.
По пути на Восток Фридрих II высадился на Кипре и подтвердил свои суверенные права над этим королевством, несмотря на сопротивление части киприотов.
Когда Фридрих II высадился в Акре, аль-Камиль и его младший брат аль-Ашраф совсем и не думали воевать с франками. Их в это время больше волновало, как бы отобрать Дамаск у своего племянника аль-Назира, сына покойного аль-Муаззама. Так что перед Фридрихом II открывались широкие перспективы для манёвра, когда он возобновил переговоры с аль-Камилем.
В это время аль-Камиль с братом пытались захватить Дамаск, оправдывая свои действия перед мусульманским миром тем, что они хотят защитить Сирию от франков и помешать захвату Иерусалима.
Фридрих II в свою очередь поиграл мускулами, двинув часть своих сил к Яффе и восстановив её стены.
Начавшиеся переговоры в Яффе между представителями Фридриха II и султана аль-Камиля сопровождались оживлённой перепиской между правителями Запада и Востока. Хочу привести один любопытный отрывок из письма Фридриха II:
"Я – Твой друг! Тебе хорошо известно, как высоко Я стою над всеми князьями Запада. Именно Ты призвал меня сюда. Короли и папа знают о Моей поездке. Вернувшись из неё, ничего не достигнув, Я потеряю всякое уважение в их глазах. В конце концов, разве Иерусалим не является колыбелью христианской веры? Разве вы не повредили его? Теперь он в упадке и в полной нищете. Поэтому, пожалуйста, передай Мне его, дабы Я мог высоко поднять голову среди королей Запада! Сразу отказываюсь от всех выгод, которые Я мог бы извлечь из этого".
В результате переговоры в Яффе неожиданно быстро завершились заключением мирного договора 18 февраля 1229 года. По этому договору Иерусалимское королевство получило не только десятилетнее перемирие, но и значительные территории. Латинянам вернули сеньории Сидона и Тирона, территории Рамлы и Лиды латиняне стали контролировать полностью, но главное – к Иерусалимскому королевству были присоединены Вифлеем, сам Иерусалим и дорога паломников к нему.
Египетский историк Макризи (1364-1442) так описывает ситуацию с переговорами и реакцию общественного мнения на его заключение:
"Наконец пришли к следующей договоренности: король франков получает от магометан Иерусалим; но он должен оставить его неукреплённым... Священный квартал с Харан ас-Шариф и мечеть аль-Акса, окружённая им, должны остаться магометанам... Им должно быть дозволено совершать там исламские богослужения, а также взывать к Аллаху и ежедневно молиться...
Договор заключили, так как султану Малику аль-Камилю пришлось смягчить короля франков из страха перед его гневом и из-за невозможности противиться ему. Малик аль-Камиль говорил потом:
"Мы ничего не отдали франкам, кроме разрушенных церквей и монастырей; мечеть останется тем же, чем она была, обычаи ислама останутся".
Когда князья согласились по всем пунктам, они заключили перемирие на десять лет, пять месяцев и сорок дней, начиная с 24 февраля 1229 года...
Магометане расценили договор как великое несчастье, и против Малика аль-Камиля поднялось не только тяжелое осуждение, но и глубокая злость во всех населённых магометанами областях".
Личность самого императора арабские хронисты оценивали также не слишком высоко:
"Император имел ярко-рыжие волосы, был безбород и близорук; если бы он был рабом, никто не дал бы за него и двух сотен драхм. Из его речей можно было понять, что он "этернист" [то есть верит в бесконечность мира, но не в бессмертие души] и признаёт себя христианином лишь для забавы".
Почему же Малик аль-Камиль так легко уступил Иерусалим Фридриху II? Тому есть несколько причин. Во-первых, султан Египта вполне резонно предпочитал Дамаск с богатой Сирией нищему и разрушенному Иерусалиму. В-вторых, аль-Камил не хотел ослаблять свои силы, бросив армию в тяжёлую войну с христианами, и рисковать своей военной репутацией – ему требовалась сильная армия в Сирии. И, в-третьих, ему просто понравился по-восточному образованный и утончённый император, свободно говорящий на арабском языке и хорошо разбиравшийся в арабской философии и поэзии.
Ситуация с Иерусалимом, как можно видеть из вышесказанного, была более сложной, чем это обычно излагается в исследованиях или биографиях императора Фридриха II.
Начнём с того, что в центре города оставался значительный мусульманский анклав с мечетью Аль-Акса и мечетью Омара. Мусульмане допускались в этот анклав только без оружия, но и тамплиеры потеряли все шансы получить "свой" храм.
Стены города были сильно разрушены, и христианам запрещалось их восстанавливать. Фридрих II как-то сумел обйти этот пункт договора, и по его приказу вскоре были восстановлены башня Давида и ворота Сент-Этьенн.
Иерусалим по этому мирному договору стал христианским, но почти вся окружающая город территория контролировалась мусульманами, и во всех окружающих город селениях распоряжались египетские чиновники.
Но всё это христиане получили без единого сражения!
Не все христиане на Востоке одобряли Яффский мирный договор, например, латиняне Сирии и особенно тамплиеры резко критиковали политику императора.
Фридрих же теперь решил короноваться в Иерусалиме в храме св. Гроба Господня, хотя по известным причинам иерусалимские короли принимали свой венец с 1187 года в Тире.
17 или 18 марта в этом храме произошла очень скромная церемония коронации Фридриха II, во время которой он сам надел на себя королевскую корону, но так в Риме поступали многие немецкие императоры, так что ничего особенного в этом факте не было.
Другое дело – отлучение. Уже через несколько дней после высадки Фридриха II в Акре в городе появились два францисканских монаха, которые требовали, чтобы отлучённому от церкви императору не оказывали никакого повиновения или содействия. Так христианские силы в Палестине оказались расколоты.
19 марта в Иерусалим прибыл архиепископ Пётр из Кесари, посланный иерусалимским патриархом Герольдом де Лозанной. Пётр Кесарийский подтвердил отлучение императора от церкви, запретил паломникам вступать в Святой город и наложил интердикт на весь Иерусалим.
А вот не надо было Фридриху вместо священной войны с мусульманами заключать с сарацинами мирный договор! Да ещё и короноваться в полученном таким нечестивым способом городе!
Письмо патриарха Герольда римскому папе также полно злобных нападок на императора, его дела и его поведение, а о достижениях Фридриха II, полученных мирным путём, не упоминается вовсе.
Фридрих II Гогенштауфен: жизнь великого императора. Часть II
(Продолжение следует)
