Уважаемые читатели!
Вы имеете полное право удивиться тому, что этот выпуск “Исторических анекдотов” об императоре Николае I имеет номер 18. Но всё дело в том, что предыдущие выпуски анекдотов об эпохе Николая Павловича были размещены в выпусках “Ворчалки об истории”. Это было сделано из-за огромного количества материалов, которые оказались у меня под рукой поданной теме.
По этой же причине в выпусках “Ворчалок” были размещены публикации о Чехове, а средних веках и рыцарях, о городе Саратове и императоре Павле Петровиче и некоторые другие темы, которые вполне могли быть размещены в “Исторических анекдотах”, но попали в “Ворчалки” по указанной выше причине.
Я регулярно стал давать анонсы о публикациях “Ворчалок”, но, вероятно, не все читатели “Анекдотов” обращали на них внимание. Рекомендую любопытствующим читателям порыться в архиве “Ворчалок”, начиная примерно с выпуска № 200. Даже редакторы телеканала “365 дней” при создании выпусков “Исторические байки” по материалам моего сайта иногда залезают в выпуски “Ворчалок”.
Старый Ворчун (Виталий Киселёв)
Построение кормилиц
Однажды император Николай Павлович посетил Воспитательный дом, что находился на Мойке. Император был в хорошем расположении духа, и его сопровождал князь Пётр Иванович Трубецкой (1798-1871). Когда они вошли в спальню кормилиц, то увидели, что кормилицы были выстроены каждая у своей кровати.
Желая сделать приятное Государю, князь Трубецкой опрометчиво сказал:
"Точно гвардейцы".
Император не терпел подобных шуток в отношении своей Гвардии и так грозно посмотрел на князя, что тот сразу же обосрался.
Сам князь вспоминал об этом так:
"Едва я успел договорить, как Государь вдруг повернулся ко мне и на меня взглянул, но, представьте, таким взглядом, что в один миг со мною случилось несчастье... Вот что значило осмелиться сравнить кормилиц с гвардейцами".
Ах, Вы!
Однажды на разводе к Николаю Павловичу приблизился ординарец, солдат со знаком ордена св. Георгия.
Император поинтересовался:
"Где ты получил Георгия?"
Солдат ответил:
"При взятии Ахвы".
Сначала император не обратил внимания на слова солдата, но потом вспомнил, что бои были возле аула Ахты, и подозвал ординарца к себе:
"Как же это ты, братец, проврался и не знаешь, как называют крепость, где ты отличился?"
Солдат уверенно оправдался:
"Никак нет, Ваше Высокоблагородие! Только я не посмел в лицо царю сказать “Ах-ты!”
Цензор под мостом
В сороковых годах XIX века надворный советник и профессор Московского университета Никита Иванович Крылов (1807-1879) был ещё по совместительству и цензором.
Однажды он пропустил к печати некую книгу, оказавшуюся совершенно не подцензурной, и страшно перепугался последствий, хотя никто цензора Крылова и не трогал. Особенно боялся Крылов встречи с императором Николаем Павловичем, который в то время пребывал в Москве.
И вот идёт однажды Крылов через Каменный мост и видит, что с другой стороны на мост въезжает коляска императора. Крылов так перепугался, что побежал назад и спрятался под мостом.
Николай Павлович, увидев такое дело, приказал:
"Что за человек? Вытащите его!"
Дрожащего Крылова подвели к императору, который повторил вопрос:
"Что за человек?"
Стуча зубами от страха, Крылов пролепетал:
"Профессор университета, надворный советник и цензор Крылов".
Император узнал профессора Крылова и улыбнулся:
"А зачем профессор, надворный советник и цензор под мост спрятался?"
Крылова страх не отпускал, и он лепетал объяснение:
"Да, вот... вот... книгу пропустил... а она..."
Император со смехом добавил:
"Не цензурной оказалась? Ну, а под мост-то зачем?"
Крылов мог только невнятно лепетать:
"Да я... я думал..."
Император не стал дослушивать и только махнул рукой:
"Ну, Бог с тобой! Вперёд чтоб не было. Прощай!"
Никита Иванович часто рассказывал эту историю в кругу друзей и неизменно заканчивал своё повествование следующей сентенцией:
"Вот и толкуй после этого, что трусость – порок. Порок великий! А какой же она порок, коли к счастью ведёт?"
Слёзы по Карамзину
Император Николай Павлович с удовольствием читал книги Николая Михайловича Карамзина (1766-1826), особенно его “Историю”, и очень ценил этого выдающегося человека.
Когда пришло известие о смерти писателя, Николай Павлович быстро собрался и неожиданно приехал на квартиру Карамзиных, чтобы поклониться телу покойного. У императора всё время текли слёзы, и он так расчувствовался, что не смог зайти в комнату, где находилась семья Карамзиных. Он поцеловал руку покойника и его лоб и вышел прямо в сад, чтобы немного успокоиться.
Вдове Екатерине Андреевне (1780-1851) он просил передать, что не посмел к ней подойти, так как сам был в очень расстроенных чувствах, и не хотел своим видом ещё более усиливать её горе.
Напутствие губернатору
В 1835 году император Николай Павлович назначил графа Александра Дмитриевича Гурьева (1785-1865) последовательно на несколько важных должностей: Полтавским военным губернатором, Черниговским военным губернатором, Киевским военным губернатором, а также генерал-губернатором Волынской и Подольской губерний. Напутствуя Гурьева, император сказал:
"Ты знаешь, что я после польского возмущения до поляков не большой охотник. Но если по предубеждениям или по страсти я увлечён буду на принятие каких-нибудь мер несправедливых против них, то обязанность твоя немедленно предостеречь меня".
Длиннее
Знаменитый трагик Василий Андреевич Каратыгин (1802-1853), несмотря на свою говорящую фамилию, был человеком очень большого роста.
Император Николай Павлович сам отличался высоким ростом и любил высоких людей.
Встретившись лицом к лицу с выдающимся актёром, император оглядел его могучую фигуру и заметил:
"Однако, ты выше меня, Каратыгин!"
Каратыгин склонился в почтительном поклоне:
"Длиннее, Ваше Величество".
Оплошность Ланжерона
Генерал Александр Фёдорович Ланжерон (1763-1831) хоть и состоял на русской службе с 1799 года, так и не удосужился как следует выучить русский язык. Чтобы правильно отдавать команды, у него в карманах был целый ворох табличек с командными выражениями. В этих же карманах генерал хранил листочки с записями русских песен, которые ему очень нравились.
Однажды на смотре в присутствии императора Николая Павловича, Ланжерон вынул из кармана листок и перед фронтом скомандовал:
"Ты пойди, моя коровушка, домой!"
Император только улыбнулся на этот промах пожилого генерала.
Как Мочалов в Париж съездил
Император Николай Павлович высоко ценил талант актёра Павла Степановича Мочалова (1800-1848) и закрывал глаза на его пьянство. Однажды император решил командировать Мочалова во Францию, для повышения квалификации у известного французского актёра Фредерика Леметра (Антуан Луи Проспер Леметр, 1800-1876).
Для поездки в Париж Мочалову выдали довольно значительную сумму денег, и провожать актёра до первой станции отправились несколько друзей. Выпили на дорожку, выпили по дороге, выпили на первой станции, да там и застряли, продолжая пьянствовать.
Пили долго, целых три недели, пока Мочалов не обнаружил, что денег у него осталось только чтобы доехать до Парижа, а на что там жить и как возвращаться домой неизвестно. С горя пропили и остальные деньги, после чего Мочалов отправил своему театральному начальству записочку:
"Сижу без копейки. Если нужен, пришлите за мною".
Николай Павлович только хохотал, слушая рассказ о том, как Мочалов в Париж съездил, и своего расположения к актёру не изменил.
Москвичи же, когда вновь увидели Мочалова на сцене, начали шутить:
"С тех пор, как он видел Леметра, он стал играть ещё лучше".
Император Николай Павлович и его окружение. Вып. 17
(Продолжение следует)
