Святки продолжаются, уважаемые читатели!
Я поздравляю вас всех со Старым Новым годом
и предлагаю вашему вниманию свой
Святочный рассказ.
Обычно святочный рассказ имеет счастливый конец, но в этой истории, уважаемые читатели, которая случилась давным-давно, такого конца нет. Это грустная и печальная история, так что если вы любите истории со счастливым концом, можете смело пропустить этот рассказ.
Эта подлинная история произошла на самой грани XVIII и XIX веков, но какие-то параллели с нашим временем в ней тоже есть. Один из отпущенников князя Несвицкого, некто Перевалов, занялся какими-то темными делами, и довольно быстро ему удалось сколотить очень приличный капитал. Деньги есть, а положения в обществе никакого! Ужас! Хоть он и стал купцом, но в приличное общество, куда он так рвался, ему пути не было: ведь он не дворянин. Самому Перевалову добиться дворянства не удалось, так как его
заслуги перед отечеством сочли недостаточными, и он решил добиться приличного положения для своего сына, вывести хотя бы его в люди.
Но личные качества сына и его воспитание не позволяли надеяться на какие-нибудь заслуги. Тогда Перевалов-старший и придумал сделать сначала своего сына полудворянином, то есть женить его на дворянке, купить на ее имя несколько сот душ, и выход в свет обеспечен. А пока надо бы ввести сынка в круг благородных людей, чтобы приучить его к
деликатному обхождению и
употребительным поступкам.
Сказано - сделано. Быстро нашли бедную, но благородную вдову, у которой было три взрослые дочери-невесты. Девицы все были милы собою и воспитывались в пансионе, то есть умели болтать по-французски, бренчать на фортепьяно, танцевать и принаряжаться со вкусом. Впрочем, девушки были добрые, чувствительные и невинные.
Когда Переваловы ознакомились с этим семейством, у Семена разбежались глаза, он растерялся и не мог поверить своему благополучию, и на предложение папеньки выбрать себе невесту, он сказал:
"Какую прикажете, тятенька, такую и возьму".
Отец был в благодушном настроении:
"Ну, так начнем со старшей: она, кажись, для хозяйства пригоднее будет".
С невестой говорить никто и не подумал, и Перевалов-старший обратился с предложением сразу к матери семейства. Несчастная женщина была заранее на все согласна. Да и как было ей не согласиться, если у ее дочери, совершеннейшей бесприданницы, будет вдруг восемьсот душ уже приторгованных в одной из богатейших губерний, да богатый дом, экипаж, слуги и драгоценности. Словом, все то, о чем и во сне, и наяву часто мечтают бедные люди.
Однако старшая дочь не клюнула на эту приманку и отказала наотрез. Матушка обратилась к средней и получила такой же ответ:
"Лучше умереть, чем выйти за мужика!"
Вдова чуть не взвыла: слово дано, а как его сдержать, если дочери не слушаются! Насильно ведь к венцу не поведешь: вдруг она в церкви на вопрос священника ответит:
"Не хочу".
Тогда не только все надежды рухнут, но и позору не обрешься, а сколько пересудов будет по всей округе на много лет. Оставалась одна надежда: уговорить младшую дочь.
Аннушке было семнадцать лет, и она была более кроткой и послушной, чем ее старшие сестры. И вот матушка начала обрабатывать свою младшую дочь: поди, Аннушка, да поди, будешь барыней, помещицей, жить будешь в богатстве и достатке, будешь сама счастлива и все семейство осчастливишь, и старуху мать утешишь, которая из сил выбилась в беспрестанных заботах о вас. Справедливости ради надо сказать, что старшие сестры этими уговорами не занимались, но и матери не мешали. Бедная девушка не выдержала долгих уговоров своей матери. Она, конечно же, мечтала выйти замуж за порядочного человека и составить его счастье, но, делать нечего, надо спасать семейство. И Аннушка согласилась выйти замуж за простолюдина, или как тогда говорили охреяна.
Сборы к бракосочетанию Аннушки и Семена были недолгими, а приданое для невесты обеспечил Привалов-старший. В день свадьбы невесте доставили купчую крепость на купленное будто бы ею имение и вместе с нею, на всякий случай, несколько заемных писем на имя Перевалова-старшего. Сумма займов была указана в два раза выше, чем стоимость имения - лишняя предосторожность не помешает! Вот прошла свадебная церемония, затем праздничный ужин с музыкой, затем танцы, и все завершилось грандиозной попойкой.
Вот и зажила Аннушка в доме своего свекра. Но житье это оказалось совсем не таким, как его расписывала матушка. В новом доме она оказалась совсем чужой, и не было у нее никакой свободы. В доме всем распоряжался Перевалов-старший. Он не только никуда Аннушку не отпускал, но и не велел никого к себе принимать, кроме матушки. Да и ту пускали к ней только на несколько минут. У тятеньки были свои любимые тезисы:
"Муж тебе компания, и сиди с мужем. А мужа нет дома, так покель не придет, думай об нем, да его дожидайся".
А муж Семен мало того, что дурак набитый, так еще и ревнивец страшный, и тятеньку во всем слушается и поддерживает. Стала Аннушка призадумываться о своем житье-бытье, но мужу и свекру это очень не понравилось. Они стали выговаривать Аннушке, мол, чего тебе еще надо, дом и так полная чаша, и т.д., и т.п. От такой жизни Аннушка начала поплакивать тайком, но об этом быстро узнали, и стало еще хуже. Стали Аннушке выговаривать за ее неблагодарность, да попрекать. От всех этих напастей Аннушка занемогла, но родственники ей не поверили и стали ее укорять: привередница, мол, ты, Аннушка, да капризница!
Так в попреках и выговорах прошло несколько месяцев, силы Аннушки истощились, и случилась беда. Однажды утром после бессонной ночи, которую она всю проплакала, Аннушка не вышла исполнять обязанности хозяйки дома - разливать чай. Свекр стал на дыбы, прибежал в спальню, разбранил Аннушку и приказал ей вставать с постели. Затем он потащил ее за собой, приговаривая:
"Вот евдак с вами ин лучше".
Аннушка пришла вся в слезах, села за стол, взяла чайник,.. но вдруг уронила его на пол и, всплеснув руками, громко закричала:
"Матушка, матушка, что ты со мною сделала!"
С этой минуты она уже не произносила других слов. Свекр и муж несколько образумились от такого поворота событий, позвали медика, но на все их вопросы она только говорила:
"Матушка, матушка, что ты со мною сделала!"
Позвали ее матушку, потом сестер, но результат был все тот же и на все вопросы и обращения Аннушка твердила свое:
"Матушка, матушка, что ты со мною сделала!"
Она тронулась умом.
Аннушке выделили отдельную комнату, обеспечили лучших медиков и хороший уход, но ничего не помогало. Матушка почти целый год не оставляла Аннушку ни на минуту. Она спала с нею в одной комнате, наблюдала за исполнением предписаний доктора и все время слышала от несчастной Аннушки убийственный упрек:
"Матушка, матушка, что ты со мною сделала!"
Наконец, матушка совсем выбилась из сил, и сестры стали заменять ее при Аннушке, чего до тех пор она делать не позволяла, повторяя:
"Я одна виновата, одна и должна быть наказана".
Но заботы сестер об Аннушке не могли облегчить душевных страданий матушки. Вскоре она впала в глубокую меланхолию, и через пять месяцев непрерывного плача и причитаний, выплакав все слезы, матушка обрела свое место в кресле около аннушкиной кровати. Она сидела полумертвая и ни на что не обращала внимания. Только иногда она смотрела на образ Спасителя и шептала:
"Господи, прости меня грешную!"
Как же перенесли это несчастье Переваловы? Уход за обеими помешанными был просто великолепный. Привалов-старший проявил большую щедрость в обеспечении двух душевнобольных женщин не только всем необходимым, но и различными лакомствами и фруктами. Он, по своему тщеславию, хотел прослыть щедрым и великодушным.
После тщательного медицинского освидетельствования женщин для матушки был получен пансион, а над имением Аннушки учреждена опека ее мужа Семена. Он постоянно возит жене то яблоки, то конфеты, а однажды спросил, не хочет ли она шоколаду, но у несчастной Аннушки на все один ответ:
"Матушка, матушка, что ты со мною сделала!"